Недавно в Даугавпилсе произошло событие мирового масштаба. Дочь Марка Ротко, Кейт Ротко Призел, подарила музею имени отца два его рисунка 1920-х годов — начала пути, на протяжении которого вырос неповторимый стиль, сделавший Ротко одним из самых дорогих художников в мире. Теперь здесь есть уже четыре собственные работы Ротко, и, как обещала Кейт в присутствии мэра города Андрея Элксниньша, сотрудничество продолжится… Об этом пишет еженедельник «Суббота».

Даугавпилс — единственный в Восточной Европе город, в котором есть постоянная экспозиция картин Марка Ротко. Это ставит его на карту рядом с мировыми центрами современного искусства — Нью-Йорком и Лондоном — и привлекает более 120 тысяч посетителей ежегодно.

И это история о том, как много может сделать один человек, если им движет интерес, переходящий в одержимость. Речь идет о Фариде Залетило, ныне почетной гражданке Даугавпилса и пожизненном стипендиате Фонда культурного капитала.

Наследники художника сотрудничают с Национальной галереей в Вашингтоне, галереей Тейт в Лондоне. И предоставляют работы из семейной коллекции для ретроспективных выставок Ротко по всему миру.

— Отец хотел, чтобы его работы увидели как можно больше людей, — рассказала мне Кейт Ротко, красивая, очень живая и общительная дама (по-другому не скажешь!), которой никогда не дашь ее 75 лет.

В Даугавпилсе экспозиция меняется каждые три года, и за время существования музея здесь были показаны уже 24 работы Ротко. Такая честь латвийскому городу выпала потому, что знаменитый художник здесь родился.

В 1913 году, будто предчувствуя Первую мировую войну, из Даугавпилса уехали тысячи евреев, в том числе и семья Ротковичей. Отец держал аптеку, мать вела бухгалтерию, но свести концы с концами не удавалось, и они решили попытать счастья за океаном. Ехали не на пустое место — родственник имел там небольшой бизнес и обещал помочь на первых порах.

Маркус Роткович покинул Даугавпилс (тогда Двинск) в 10 лет и никогда сюда не возвращался. Да и не мог: мир разделял железный занавес. Потом все изменилось, но, как ни странно, Кейт и ее брат Кристофер, много передвигаясь по миру с выставками, в Даугавпилс не добирались.

— А теперь этот город стал для меня родным, — говорит она.

Ее муж Илья Призел подтвердил:

— Я знал, что Даугавпилс занимает важное место в еврейской истории и культуре, но никогда не думал, что буду сюда приезжать…

Супруги чуть ли не в один голос произносят:

— Все произошло благодаря Фариде Залетило…

Это она их нашла. Ее письмо было как привет из детства. С того дня между Даугавпилсом и Нью-Йорком протянулась прочная нить сотрудничества и дружбы…

Неизвестная звезда

Сейчас Фарида Залетило — одна из самых уважаемых людей города, а Музей Ротко, который она создала, поддерживает Даугавпилсская дума. А в 1998 году, когда все начиналось, многие смотрели на нее как на сумасшедшую.

Фарида родилась в Петербурге, на Васильевском острове. В Даугавпилс она переехала вместе с родителями в возрасте 6 лет. Когда она начала работать в краеведческом музее, одна из коллег со стажем с иронией спросила: «Ты хотя бы знаешь, что в Даугавпилсе родился художник Марк Ротко?»

— Я не знала, и мне стало очень стыдно, ведь я считала себя если не знатоком, то любителем современного искусства. Часто ходила в музеи, на выставки. У нас на филфаке был курс русского и зарубежного искусства. О том, что происходит за железным занавесом, я узнавала из книг серии «Критика буржуазного искусства». Мне были знакомы имена американских художников Джексона Поллока, Виллема де Куннинга, а о Ротко даже не слышала. И я решила узнать про него — для себя. Далеко идущих планов у меня тогда не было, — вспоминает Фарида.

Узнать оказалось почти невозможно. В библиотеках — ничего, интернета тогда в городе не было. Фарида поехала в Ригу, в Академию художеств. Там только плечами пожали.

А в 2000 году она познакомилась с известным латвийским искусствоведом Янисом Боргсом.

— Когда я назвала это имя, он бросился меня обнимать со словами: «Душенька, в Латвии, кроме нас с вами, вряд ли наберется пять человек, которые знают о Ротко»…

Для начала нужно было выяснить, действительно ли Марк Ротко родился в Даугавпилсе. Документальных подтверждений этому не было. Во время войны городской архив разбросали по четырем городам, и отправленные туда запросы результата не дали. Потом Фарида случайно услышала, что сведения о рождении можно поискать в материалах Всероссийской переписи 1897 года, которая хранится в Латвийском историческом архиве.

Начала наугад, с самой длинной улицы Даугавпилса — Шоссейной (сейчас улица 18 Ноября). Перелистав сотни страниц, она нашла упоминание о семье Роткович. Родители Марка или однофамильцы? Чтобы убедиться, что это те самые, поиски пришлось продолжить. Позже она нашла запись о рождении Марка в книге раввината за 1903 год. Это было важное открытие.

А дальше началась цепь неслучайных случайностей, которая привела ее к детям художника, Кейт и Кристоферу Ротко. «Вселенная говорит с тобой», — так сформулировал секрет удачи один из знакомых Фариды. Она же рассказывает:

— В 2000 году ко мне на улице по-английски обратилась женщина, я ответила, и она страшно обрадовалась: «Наконец-то я нашла кого-то, кто меня понимает!» Это была Хэнни Тиме, представитель голландского фонда, который занимался обменом специалистами. Она попросила меня переводить ее собеседования с кандидатами на стажировку, и когда они были закончены, Хэнни спросила: «А ты сама не хочешь поехать за границу?» Я ответила вопросом на вопрос: «Ты знаешь про Ротко?» Через неделю она позвонила, и вскоре мне дали стипендию на полгода для изучения материалов о художнике. По семейным обстоятельствам я не могла поехать на такой долгий срок и провела в Гааге шесть недель.

На запрос о Ротко в архиве мне выкатили на тележке две «пирамиды Хеопса» — каталоги, монографии, папки с вырезками из газет. День за днем, изучая материалы, я проникалась ощущением личности огромного масштаба. И это был настоящий культурный шок! Не только великий художник, но и великий характер, который упорным трудом и верой в свое предназначение преодолел все препятствия и поднялся на вершину художественного Олимпа.

Для меня стало вопросом чести вернуть имя и память Художника. И 100-летний юбилей должен был стать шансом для города — заявить о причастности к биографии своего великого сына. С участием его детей — Кейт и Кристофера…

Вот только как их найти? Фарида искала адреса два (!) года. Куда только она ни писала! Ответом было молчание или вежливые отписки.

В 2001 году, благодаря поддержке еврейской общины Даугавпилса, Фарида оказалась в Базеле, где проходила выставка картин Ротко. Там она познакомилась с куратором выставки и знатоком творчества художника Оливером Виком.

И получилось так, что нужные адреса ей чуть ли не в один день прислали два человека — Оливер Вик и Изи Моргенштерн, который в 2000 году в Даугавпилсе снимал фильм о художнике.

Кристофер ответил мгновенно. Адрес Кейт оказался неверным, и она, узнав новость от брата, сама написала Фариде. Это было счастье!

А дальше все сложилось.

Фарида встретилась с Кейт и Кристофером в Нью-Йорке в 2002 году, куда ее направило посольство США. После презентации концепции праздничных юбилейных мероприятий в городе, где родился художник, стало ясно, что дети обязательно приедут для участия в торжестве…

Кейт Ротко вручает в подарок музею рисунки отца. Слева — заведующая коллекцией Зане Мелане, справа — Фарида Залетило, куратор выставок и экспозиций музея.

Один в поле воин

Празднование юбилея художника, на которое приехала вся американская семья, прошло с большим успехом, и у Фариды появился четкий план дальнейших действий — создание музея, который должен был стать центром современного искусства. Кейт и Кристофер эту концепцию одобрили.

Сначала предполагалось построить для музея новое здание, но дума выделяла неподходящие для этого места. В очередной приезд Кейт Фарида повела ее в крепость и показала здание Арсенала. Кейт сказала: «Отличная идея!» Дальше нужно было достать деньги, и это отдельная долгая история.

Фарида обращалась за поддержкой в Министерство культуры Латвии и получила ответ: «Американский художник еврейско-русского происхождения никогда не будет приоритетом национальной культуры. Направьте свою энергию на что-нибудь полезное».

Когда же все стало получаться, тут же появились желающие отобрать у Даугавпилса такой перспективный проект, и это были весьма известные люди. Но Кейт и Кристофер всем вежливо отвечали, что их вполне устраивает концепция, предложенная Фаридой Залетило…

На открытие музея в 2013 году в Даугавпилс приехали представители 72 СМИ, в том числе ВВС, Associated press, New York Times. Газета Financial Times посвятила этой теме целый разворот. Сегодня, спустя 12 лет, можно смело сказать: как и было задумано, музей Ротко стал центром притяжения не только для начинающих, но и значительных современных художников из всех регионов мира.

— Фарида, скажите честно: вам близко творчество Ротко? Ведь многие считают, что такие разноцветные полоски может нарисовать любой, а невероятная популярность художника — результат пиара.

— Ротко — основоположник нового направления в искусстве, когда обращение к зрителю происходит не через фигуративную форму, а через цвет. Он говорил, что зритель должен быть чутким и открытым, как чистый лист, чтобы уловить эмоциональную волну, которую транслирует художник через ту или иную работу.

Его картины нужно смотреть вблизи, чтобы не видеть краев полотна, что дает максимальное погружение. И вдруг происходит волшебство — твой глаз начинает различать множество оттенков, спрятанных под верхним слоем краски, и кажется, что цветовое поле холста начинает двигаться, вибрирует, и это клубящееся облако цвета стекает, окутывая тебя. Цвет становится у Ротко и формой и содержанием.

Как-то я наблюдала за школьной экскурсией в музее. Учительница рассказывала ученикам пятого или шестого класса: «Утром я прихожу на работу вот такая (показывая на светлую, яркую картину), а ухожу — такая, как эта картина — серая, мрачная». И дети это прекрасно понимали.

Художник добивается эффекта посредством уникальных приемов. На картинах Ротко реставраторы находят по 6-7 слоев краски. Мастер работы широкой кистью, он добивался кристальной прозрачности каждого слоя и в то же время необыкновенной глубины цвета.

Ротко работал с натуральными пигментами, растирая их пальцами, чтобы лучше понять физическую природу цвета. Он много экспериментировал, заставляя взаимодействовать ранее считавшиеся несовместимые цвета. Он не очень любил говорить о своем методе, поэтому когда вандал испортил его картину в галерее Тейт, реставраторам пришлось поломать голову, чтобы восстановить уничтоженный фрагмент…

Творчество Ротко появилось не на пустом месте. Он писал, что вся его жизнь вышла из «Красной студии» Анри Матисса. Когда в Нью-Йорке была выставка импрессионистов, Ротко ходил туда по несколько раз в день и часами просиживал перед полотнами этого художника.

— Удивительно, я тоже фанат Матисса, — говорит Фарида. — Еще с юности я подолгу сидела, завороженная его огромными панно «Танец» и «Музыка» в Эрмитаже задолго до встречи с Ротко. Так что для меня приход к Ротко оказался абсолютно органичным. А у Кейт любимая отцовская работа — «Посвящение Матиссу», единственная, которой он дал название. И это не случайно.

Ротко восхищался цветами работ Матисса и, переосмыслив его творчество, вывел живопись на новый этап, став символом целого направления, которое сегодня продолжают современные художники во всем мире. Это его бесценный вклад в искусство…

Русский след

— Мой отец хотел быть настоящим американцем, и он не научил меня ни одному русскому слову, — рассказала Кейт Ротко.

После смерти отца она пошла на курсы русского языка, чтобы лучше понять его творчество. Там же учился Илья Призел, ее будущий муж, а преподавала его мать. Там они и познакомились, и вот уже 52 года вместе.

— Родители Ильи приняли меня как родную. Они переехали в Америку с Украины. В семье говорили по-русски, и мне пришлось быстро научиться, — улыбается Кейт. — Я и теперь понимаю разговорную речь…

Детские впечатления Ильи Призела — фильм «Карнавальная ночь» и концерт Вертинского в Евпатории. Он свободно говорит по-русски, называет Кейт Катей, а детей — по имени-отчеству, советует жене читать Чехова и живо переживает за судьбу Даугавпилса.

— Когда-то здесь производилось 80% пуговиц Российской империи, была крупная спичечная фабрика, Город расцвел благодаря тому, что через него проходила железная дорога на Варшаву, Берлин, Петербург. А сейчас Даугавпилсу нужен аэропорт. Чтобы удержать молодежь, можно предоставлять им недорогое жилье, реновируя старинные дома. Потенциал у Даугавпилса огромный, здесь столько талантливых людей! — делится своими соображениями Илья.

Ксения ЗАГОРОВСКАЯ