Службы безопасности предупреждают: угроза низкая от китайских инвестиций низкая, но имеет тенденцию к усилению. Экономический эффект от китайских вложений минимален, а главные риски — в данных, технологиях и влиянии.

Журналисты Latvijas Radio в передаче Atvērtie faili выяснили, что прямые инвестиции из Китая в Латвии составляют около 33 млн евро — менее 0,5% всех иностранных вложений. Но спецслужбы отмечают: риски измеряются не в деньгах, а в утечке технологий и информации.

«По китайским законам компании обязаны сотрудничать с силовыми структурами КНР», — напоминает Служба государственной безопасности (VDD).

Крупнейший китайский проект в Латвии : «Latvia MGI Tech» в Мārupе, около 20 млн евро вложений и 40 сотрудников, треть из которых — граждане КНР. Компания производит ДНК-секвенаторы и заявляет, что не ведёт исследований, но ранее участвовала в проектах с Биомедицинским центром. Эксперты видят связь латвийского производства с группой BGI, некоторые подразделения которой включены в санкционные списки США.

По данным Банка Латвии, число граждан КНР с разрешением на проживание сократилось с 1188 в 2015 году до 447 в начале 2025 года. LIAA больше не пытается активно привлекать китайские инвестиции, хотя интерес к латвийскому рынку сохраняется.

Наиболее заметное китайское присутствие в Институте Конфуция при Латвийском университете. VDD предупреждает о возможных идеологических рисках. Ещё один пример — ребрендинг Arēna Rīga в Xiaomi Arena. Владельцы утверждают, что китайская сторона не влияет на управление.

«Китай игнорировать нельзя, важно лишь, чтобы сотрудничество было адресным и контролируемым», — отмечают в Рижском порту.

По оценке SAB, прямая угроза со стороны Китая остаётся низкой, но растёт из-за стремления Пекина к технологическому и информационному превосходству. В МИД подтверждают: каждая инициатива из КНР проходит тщательную проверку.

Итог. Китайских денег в Латвии немного, но риски асимметричные. Они касаются данных, технологий и репутации. Политика страны — прагматичная осторожность: экспорт возможен, но доступ к критической инфраструктуре, науке и данным — только под контролем государства.